Ханна Кралль – знаменитая польская писательница, мастер репортажа, которую Евгений Евтушенко назвал “великой женщиной-скульптором, вылепившей из дыма газовых камер живых людей”. В настоящем издании собрано двадцать текстов, в которых рассказывается о судьбах отдельных людей – жертвы и палача, спасителя и убийцы – во время Второй мировой войны. “Это истории, – писал Рышард Капущинский, – адресованные будущим поколениям”.Ханна Кралль широко известна у себя на родине и за рубежом; ее творчество отмечено многими литературными и журналистскими наградами, такими как награда подпольной “Солидарности” (1985), награда Польского ПЕН-клуба (1990), Большая премия Фонда культуры (1999), орден Ecce Homo (2001), премия “Журналистский лавр” союза польских журналистов (2009), Золотая медаль “Gloria Artis” (2014), премия им. Юлиана Тувима (2014), Литературная премия г. Варшавы (2017).

Ханна Кралль [Hanna Krall] родилась в 1935 (по другим источникам, в 1937) году в Варшаве, детство провела в Люблине. Её родители, Соломон Кралль и Фелиция-Ядвига Кралль, урождённая Рейгольд, ассимилированные евреи, были служащими. Во время войны отец погиб в концентрационном лагере Майданек, а Ханя скрывалась вне гетто, в Варшаве, в окрестных деревнях, в монастыре сестёр-альбертинок. Меня передавали от одних людей к другим: от пани Пулавской к пани Поморской, от пани Поморской к пани Подгорской, от пани Подгорской к пани Ядах. Моё содержание оплачивал доктор Тадеуш Стемпневский из фондов польского Сопротивления, — вспоминает писательница. После войны её поместили в детский дом для еврейских сирот, а в 1951 году она поступила в Варшавский университет на факультет журналистики. Наставник, писатель и журналист Мариан Брандыс (его исторические романы имеются в русском переводе), одобрил первый очерк Кралль, посвящённый незаконной торговле варёным рубцом на рынке, но строго прибавил:— Слишком формалистично, коллега. Простота и благороднее, и не устаревает. Более десяти лет Ханна Кралль проработала в ежедневной газете «Жице Варшавы», а затем перешла в еженедельник «Политика» [Polityka], который называли «самым интересным журналом от Эльбы до Владивостока». Его тогдашний редактор Мечислав Раковский собрал у себя в редакции лучших из лучших. О Ханне Кралль он вспоминал: У неё был необыкновенный талант и интерес к непопулярным темам.Прекрасно знавшая русский язык, горячо любящая Чехова и Бабеля, молодая журналистка была направлена в качестве собственной корреспондентки «Политики» в Москву. по следам этой пятилетней трудовой командировки она создала книгу очерков «К востоку от Арбата» [Na wschód od Arbatu, 1972], ставшую в Польше бестселлером. СССР предстаёт не в плакатном образе, а в ореоле повседневных, понятных проблем. Читается на ура даже сейчас. Академгородок в Новосибирске. Одесское путешествие по следам Бени Крика. Обувной магазин и дефицит лакированных туфель. Дискуссия в литературном кружке, темпераментное обсуждение спектакля по пьесе Ануя «Жаворонок». Интервью с Борисом Спасским в шахматном клубе. Глухая сибирская деревня, где потомки переселенцев сохраняют польский язык и культуру.Я держу хлеб, который перед уходом сунула мне Наталья.— Зачем? — говорю я. Я в Иркутске поем.— Бери, бери. В дороге всегда надо иметь кусок хлеба...Я была под таким впечатлением, что разыскала в библиотеке монографию о сибирских поляках. Женского авторства. Ко второму изданию очерков Кралль написала дополнительный рассказ о неком учёном и двух его жёнах: законной и лагерной. В русское издание [Текст, 2018] он тоже вошёл, как и предисловие М. Щигела, где объясняется, что популярность «К востоку от Арбата» объясняется огромной фигой в кармане корреспондентки. Так, Спасский в интервью говорит: В шахматах есть всё. Тот, кто любит выигрывать, а в жизни никакой выигрыш ему не светит, может наконец-то одержать победу... В шахматах у нас есть свобода решения. Из этого Щигел делает вывод, что нигде более в Советском Союзе свободы решения не было, поэтому шахматный бум и возник. Возможно, повторяется история с Виславой Шимборской и стихотворением о снежном человеке.

Вторая книга Ханны Кралль, «Опередить Господа Бога» [Zdazyc przed Panem Bogiem, 1977], произвела ещё большую сенсацию. С её героем она познакомилась, потому что он консультировал с профессиональной точки зрения её статью о сложной операции на сердце, и вспомнила: видела его в Отвоцке, в детском доме. Марек Эдельман был не только предводителем Варшавского восстания, но и кардиологом, специалистом по инфаркту миокарда... Его отделение в лодзинской больнице называли отделом воскрешений.— В этом-то и состоит моя роль.Господь Бог уже собирается погасить свечу, а я должен очень быстро, воспользовавшись Его минутным невниманием, заслонить пламя. Пусть погорит хоть немного дольше, чем Ему угодно.Это важно: Бог не так уж справедлив. И к тому же приятно: если что-нибудь получится, значит, худо-бедно, ты Его обставил…— Гонки со Всевышним? Ну и гордыня!— Знаешь, когда человек провожает других людей в вагоны, скорее всего, ему потом понадобится свести с Ним кое-какие счеты. А мимо меня проходили все, потому что я стоял у ворот с первого дня до последнего. Все четыреста тысяч прошли мимо меня.Работать с Эдельманом было невыносимо: он раздражался, кричал, взмахивал руками: «Так не пишут! Что вы вообще понимаете?» Впоследствии герой Сопротивления о книге отзывался скептически: Ханя, мол, любит смыслы, и, кабы не эти её смыслы, книга вышла бы неплохая. Естественно, они подружились на всю жизнь. Кралль Эдельману потом загранпаспорт добывала для поездки в Израиль на похороны подруги и соратницы Цивьи Любеткин. Позднее по мотивам «Опередить Господа Бога» она написала пьесу, где встречаются два Эдельмана, старый опытный врач и юный повстанец.«Опередить Господа Бога» определила дальнейшую писательскую судьбу Ханны Кралль. Большинство её последующих произведений были о войне, о Холокосте в Польше, о людях и судьбах. Поэт Р. Криницкий определял их как метафизические репортажи. С цензурой были постоянные проблемы, один сборник эссе, уже подписанный к печати, полностью уничтожили. А в 1981 году, когда Ярузельский ввёл военное положение, в «Политику» назначили нового главного редактора. Он ходил по коридорам в гражданском, к нему обращались «пан полковник». Журналисты прощались друг с другом, потому что понимали, что их всех уволят. Многие плакали. После увольнения Ханна Кралль ушла на киностудию «Тор», где работал её друг Кшиштоф Кесьлёвский. У них как раз литредакторский пост пустовал.На русский язык Кралль начали переводить сравнительно поздно. В 2010 году в переводе Г. Ходорковского вышла подборка рассказов под общим заглавием «Синдром уцелевших». За ней последовал «Опередить Господа Бога» (Книжники, 2011) и более поздний роман «Королю червонному — дорога дальняя» [Król kier znów na wylocie] (Corpus, 2013). Я этим просто зачитывалась. Путь Изольды Регенсберг из оккупированной Варшавы на поиски мужа в Аушвице — одновременно и высокая трагедия, и грубый фарс, и нечто вроде свода правил, как выживать во время оккупации.Если бы её не приняли за проститутку, она бы не пошла к дворнику пану Матеушу. Не узнала бы, что мужа перевели в Маутхаузен. Не поехала бы в Вену.Если бы не Вена, она осталась бы в Варшаве. Погибла бы во время восстания, в подвале, вместе с матерью.Если бы она не бежала из Губена, её погнали бы с другими женщинами. Она бы оказалась в Берген-Бельзене. Где как раз бушевала эпидемия тифа. И умерла бы от тифа вместе с Янкой Темпельхоф.Видимо, Господь Бог решил, что она должна дожить до конца войны.А может, всё как раз наоборот. Он решил, что она должна погибнуть, а она изо всех сил сопротивлялась Его приговору. И только поэтому уцелела. Тогда это вовсе не божья благодать. Это её заслуга — и больше ничья.В планах у меня мемуарная повесть «Белая Мария» [Biała Maria, 2011] (Текст, 2014) и сборник очерков «Портрет с пулей в челюсти и другие истории» [Sześć odcieni bieli i inne historie] (Corpus, 2017). Ханну Кралль всячески рекомендую. Интересно, что сама себя она писательницей не считает: Жизнь богаче литературы. Я — репортёрша.