Между либидо и мортидо (Эросом и Танатосом) как между Сциллой и Харибдой
Осознание необходимости соединения «земли» и «неба», углубленное затем Вяч. Ивановым и Блоком, и почти реализованное Набоковым, было осмысленно еще в конце девятнадцатого века Мережковским в его теории о «бездне духа» и «бездне плоти». Христианство — по Мережковскому — есть истина, но в своем историческом развитии оно допустило одну очень важную ошибку. Христианство оторвало дух от плоти. Дух стал святым, а плоть — греховной. А между тем, погружаясь в бездну плоти, как делал Толстой, можно встретиться с ее духовной основой, а через осознание бездны духа можно иначе увидеть плоть. В начале XX века З.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковский в творческом сотрудничестве разработали концепцию «нового религиозного сознания». Согласно концепции, на смену двум первым заветам (Ветхий завет Бога-отца и Новый Завет Бога-сына), должен прийти Третий Завет - Святого Духа; «завет Свободы вослед заветам Закона и Благодати». В первом Завете (как считали Мережковские), «открылась власть Божья, как истина»; во втором - «истина, как любовь» в третьем и последнем - «любовь, как свобода». Вся духовная история человечества мыслилась супругами как противостояние двух начал, двух «бездн»: «бездны плоти» и «бездны духа». «Бездна плоти» была ранее воплощена в язычестве, в античном культе героической личности – в «человекобожестве», пренебрегающем «духом». «Бездна духа» – в историческом христианстве, в аскетизме, пренебрегающем «плотью»... Но оба начала несовершенны. Поэтому необходима, в соответствии с диалектической триадой Гегеля, «духовная революция» – синтез двух существующих «бездн», двух «правд».
