Джулия Уолтон [Julia Walton] -- молодая, начинающая писательница из Калифорнии. Она увлекается кулинарией, особенно выпечкой, и в дебютном романе "Слова на стене" [Words on Bathroom Walls] передала это хобби главному герою. Адам увлечённо возится с тестом, знает наизусть множество латинских молитв, влюблён в одноклассницу и... получает экспериментальные нейролептики. У Адама шизофрения. В целом та же ситуация, что у Анны Козловой в "F20" -- здоровая писательница пишет о здоровом персонаже. Любопытно, с какой мерой убедительности психически здоровые в состоянии воссоздать прямую речь страдающих шизофренией... При том, что так называемые позитивные симптомы болезни, а именно галлюцинации и (слабо, ближе к финалу) бред, у Адама цветут, негативная симптоматика на диво отсутствует. Где упадок воли? Наш герой ставит цели и достигает их, что видно из самой любовной истории. Где снижение интеллекта? Голоса даже подсказывают мальчику правильные ответы в викторине. Да он и без голосов бы справился: широко начитанный, эрудированный, продолжающий интересоваться всем вокруг. Где ангедония? На страницах дневника звучит гимн радости и любви, достойный великих романтиков, да и вообще эмоциональные реакции ярки, насыщенны. Где, наконец, отсутствие вовлечённости в общественную деятельность? Понятное дело, Адам не в восторге от участия в пасхальном представлении в роли Иисуса на крестном пути или присутствия при маминых родах -- но тут его можно понять. Одни галлюцинации... Так не бывает. Всего больше похоже, что незадачливый школьник систематически принимает наркотики или замучен флэшбэками. Эта точка зрения ошибочна: шизофрения не увеселительная прогулка, не bad trip, не череда "явлений". По образному выражению одного пациента, шизофрения случается сразу везде, а не местами, обнимает человека целиком. И второе. Мало того, что Адам видит Майю и близость с ней как лекарство, и сама Майя в финале такую точку зрения принимает: мы сможем с этим справиться, я люблю, не можешь доверять рассудку, доверяй сердцу. Но что останется от этих прекраснодушных верований, когда с прогрессированием болезни эмоции редуцируются, и рядом с хрупкой миниатюрной Майей останется огромного роста, медвежьей силы молодой мужчина, который её уже однажды «случайно уронил»? Адам вот недоволен, что мама в её лета вздумала рожать, и не понимает в своём неведении, что рожают -- ему няньку, ибо родители, увы, не вечны. Врачи прямо открытым текстом говорят матерям детей с психическими заболеваниями: рожайте ещё, желательно девочку. Розовая кроха в подгузнике уже назначена самой судьбой заботиться о больном брате, как её бабка до самой смерти заботилась о двоюродном деде. А тот был сохраннее, даже работал. Здесь нет никакого "мы справимся". Здесь есть "я буду тянуть и тянуть, пока не упаду". Перевод, по ощущениям, не вычитан вообще. Попалась орфографическая ошибка. Сакраментальная надпись в душевой не всегда одинаковая. Да и из заглавия душевая куда-то выпала, слова на стене -- это звучит абстрактно, ассоциируется с пиром Валтасара. А Words on Bathroom Walls -- весомо, грубо, зримо. Что ещё добавить. Грустно, что вдумчивым, чутким юношей, увлекающимся выпечкой, можно заинтересовать публику, лишь "заразив" бедолагу шизофренией.