Бескомпромиссное концептуальное высказывание, из которого режиссер почти полностью себя удалил. Его дело — собрать архивные материалы показательного процесса начала 1930-х и предъявить их сегодняшней публике, ожидая ее реакции. Собственно, эта реакция (от восторга перед театрализованной фальшью до ужаса при виде оговаривающих себя невиновных) и есть главный эффект этой картины, одновременно архаичной и ультрасовременной.