«Источник», Айн Рэнд. Сомневаюсь, что мужчина смог бы придумать такого сильного героя, какой удался Рэнд. И главная героиня ему не уступает. Наверное, нет в мире артистов, которые не захотели бы их сыграть.

Говард Рорк

Я считаю «Источник» гениальным произведением современности. Литературный талант Айн Рэнд – это неразрывность темы и сюжета, логическая выверенность текста, закономерность происходящего, отсутствие лишних фраз, яркие и точные формулировки, продуманные диалоги, идиллия между внешним и внутренним миром героев, их характерами, мыслями, словами и поступками. Книга из разряда тех, которые крепко западают в душу.

Если вы читали «Атлант расправил плечи», то уже знаете все, что нужно об этой книге. По сути, «Атлант» (тематика - промышленнсть) это «Источник» (тематика - искусство) 2.0, улучшенный и расширенный – персонажи, их поведение, диалоги, идеи все здесь крайне похоже. 1. ПРЕЖДЕ ВСЕГО стоит помнить – книги Рэнд, это отдельная реальность. Они описывают реальный мир, но в них царят законы и мотивация, более характерные для эпоса о богах и героях. Люди кладут свою жизнь на алтарь науки-искусства, придерживаются радикальных, порой не совместимых с выживанием и психическим здоровьем взглядов, совершают жертвы под стать Эдипу, выколовшему себе глаза во искупления греха отцеубийства или правителям, построившим для своих жен Висячие сады и Тадж Махал тп. Герои – уже готовые личности, их ничто не меняет. Они действуют, словно охваченны высшими силами, роком, велением богов, муз и тп. Да, это не вполне реалистичный роман. Это художественная гиперболизация, как в сказке, басне или мифе. Такое себе упрощение реальности, которое делает ситуацию рельефнее и драматичнее. Полагаю, к Атланту и Источнику (особенно Источнику) будет куда меньше вопросов если принимать во внимание эти моменты. 2. И Атлант и Источник – книги-жалобы на отсутствие безоговорочного подчинения и почитания гению. Как и в Атланте, Рэнд оппонирует политике социализма, разносит в пух и прах вкусы масс, превозносит вкусы элиты, абсолютизирует роль личности и воли, а также, склонна у жуткому андро, техно, европо и антропоцентризму: «Эти горы, думал он, стоят здесь для меня. Они ждут отбойного молотка, динамита и моего голоса, ждут, чтобы их раздробили, взорвали, расколотили и возродили. Они жаждут формы, которую им придадут мои руки». «Камерон никогда не умел обращаться с людьми. Они для него не имели ни малейшего значения, как не имела значения и сама жизнь, и вообще все, не считая зданий. Он так и не научился объяснять, а только приказывал. Его никто не любил. Его боялись». Гению позволено все - быть истеричным, не берущим во внимание других, ведь его мысль стоит много выше мнения окружающих и за ним истина. Эту мысль Рэнд доводит до абсолюта. Конечно, чернобелость и пафос отталкивают, но не реже хочется сказать – да, именно так оно в жизни и бывает. Стоит посмотреть на тренды ютуба, качество клипов с миллионами просмотров и волну популизма в мире, чтобы сетования Рэнд обрели угрожающе-правдивые очертания. Да, она разводит панику и сгущает краски, создает богов и ничтожеств, что может показаться упрощенчеством, но стоит признать, главная идея ее произведений во многом верна. «Глядя на лежащий перед ним лист, он не понимал, почему существует бездарность и почему именно ей принадлежит решающее слово. Этого он никогда не мог понять. И действительность, в которой подобное допускалось, продолжала оставаться для него не вполне реальной». 3. ПЕРСОНАЖИ: Есть два молодых человека. Один (Питер Китинг) хочет стать знаменитым, и чтобы его любили, а другой (Говард Рорк) выражать идеи в новаторской архитектурной форме. Первый обладает скромным талантом, а второй – гений. Первый будет слизняком, подстраивающимся под обстоятельства, а второй кремень-парнем. Есть тут и будущая Дэгни Тагарт – Доминик Франкон. Богатая, умная, идеально красивая, обожаемая всеми дама, спутница гения, в которую влюбляются основные фигуры повествования и которых она трижды сменяет одного на другого. Увы, образ Доминик гораздо слабее Дэгни. В первую очередь из-за отсутствия достижений, свинского поведения и отвратительной мотивации, которую можно сформулировать следующим образом: «Если мир захватила посредственность, то зачем стараться? Либо все, либо ничего. Либо жить на полную, либо прозябать». Эта глупость основывается на системе черно-белых понятий Рэнд, но в сюжете выглядит дезертирством, ибо большую часть своего потенциала персонаж выбрасывает на ветер. Еще один кочующий персонаж – прототип физика, который знает в чем истина, но продается большинству. В обоих произведениях Рэнд называет его самым отвратительным из всех. В Источнике его цель – нивелировать значение таланта, исказить восприятие хорошего-плохого, качественного-не качественного ради душевного спокойствия масс, их веры в собственное превосходство. В целом набор поведенческих паттернов тот же, что и в Атланте: компромисс – плохо, радикализм – хорошо. Отношения строятся на власти, покорении, преклонении. Персонажи постоянно ведут войну с миром, друг другом, пускаются в крестовые походы, подкалывают, пытаются повелевать, раздавить – именно этот образный ряд и эпитеты наиболее характерны для мироощущения Рэнд. Если они не занимаются ничем из вышеперечисленного и не страдают, то беседуют о том, как тонко чувствуют и какие родственные души. 4. Все тот же мазохизм. Всякий, кто читал Атланта знает, что у Рэнд явная склонность к мазохизму в любовных отношениях. И если прочитав одну книгу это еще можно списать на случайность, то две, с практически одинаковым паттерном поведения, о чем-то да говорят. Динамика отношений Рорка-Доминик похожа на таковую у Дэгни-Реардена с тем отличием, что в Атланте Рэнд придумала под БДСМ более приемлемое объяснение (пуританское воспитание Реардена), тогда как в Источнике все выглядит бессмысленно и беспощадно. Доминик даже говорит практически те же слова, что и Дэгни после первой ночи с Реарденом, только в Атланте это более отточено и соответствует ситуации. В целом же, все элементы из Атланта на месте – любовь с первого взгляда, присваивание, игры в господство, унижение, служение, переодевание в рабочего, подчиненного компании девушки и тп. 5. Окончание более пессимистичное чем в Атланте. Конечно, в Атланте его не назовешь хорошим, но все же, герои отправляются в «землю обетованную», которую сами для себя построили, тогда как герои Источника такого места не нашли. В 1943 году Рэнд, по-видимому, еще не придумала решение, которое помогло бы разумному меньшинству победить. Титанам некуда скрыться от мира. «Век небоскребов прошел. Наступило время массового жилищного строительства. А это прелюдия к пещерному веку. Но вас не пугает эскапада против целого света. Это будет последний небоскреб Нью-Йорка. И это окажется весьма кстати – последнее достижение человека, прежде чем человечество уничтожит себя». В целом книга заметно слабее Атланта, зато более ровная. Да, ее образы менее запоминающиеся, с мотивацией героев хуже, идея отточена не так остро. Зато нет катастрофического падения качества к концу и за счет этого финал выходит несколько сильнее. Разумеется, тут есть свое судилище, куча длинных диалогов, призванных разжевать идеи и даже своя речь Джона Галта (всего на 10 страниц), но они не так портят впечатление и не столь мелодраматичны. Итог: 7.3-7,5 из 10. Ремарка. По качеству и глубине идей Рэнд куда выше, чем фантасты, получившие у меня те же оценки. Например, это глубже и круче, чем «Человек в высоком замке». Минус скорее за многочисленных тараканов авторки и пренебрежение литературной стороной в пользу морали. Набор интересных цитат: «Можно, отчасти, уважать людей, когда они страдают. Тогда в них появляется некое благородство. Но случалось ли тебе видеть их, когда они наслаждаются жизнью? Вот тогда ты и видишь истину. Посмотри на тех, кто тратит деньги, заработанные рабским трудом, в увеселительных парках и балаганах. Посмотри на тех, кто богат и перед кем открыт весь мир. Обрати внимание, какие развлечения они предпочитают. Понаблюдай за ними в их дорогих кабаках. Вот оно, ваше человечество в целом». «Китинг был велик – велик пропорционально количеству людей, которые верили в его величие. Китинг был прав – прав пропорционально количеству людей, которые верили в его правоту». «Гейл Винанд сидел за столом в своем кабинете и читал корректуру передовицы о нравственном значении воспитания в больших семьях. Фразы, как жевательная резинка, жеваная-пережеваная, прокручивались снова и снова, переходили изо рта в рот, падали на мостовые, прилипали к подошвам сапог, отправлялись снова в рот и изо рта попадали в мозг…» «Порядочность означает способность постоять за идею. А это предполагает способность мыслить». «Заслужить репутацию трудно. Заслужив же, невозможно изменить. Нельзя погубить карьеру архитектора, доказывая, что он плох как профессионал. Но можно это сделать, убедив всех в том, что он, например, атеист, или был под судом, или спит с какой-нибудь женщиной, или любит отрывать крылышки у мух. Ты говоришь, это вздор? Конечно. Именно вздор и срабатывает. Можно пытаться опровергать разумные доводы, но как опровергнуть нелепицу? Ты, милая, как и многие, недооцениваешь бессмыслицу. В этом твоя слабость. А ведь она – движущая сила нашей жизни. Если бессмыслица против тебя – ты обречен». «Издатели в то время имели обыкновение гордиться тем, что их индивидуальность четко выявляется в издаваемых ими газетах. Гейл Винанд отдал свою газету, всю без остатка, вкусам толпы. «Знамя» стало похожим на цирковую афишу по форме и цирковое представление по сути. Оно придерживалось и тех же принципов: развлекать и собирать дань с пришедших». «Пропорция была выверена: на три колонки преступлений полагалась одна нравоучительная. – Если вы направляете человека к благородной цели, это ему быстро наскучит, – говорил Винанд. – Если потакаете во всех пороках, ему будет стыдно. Но соедините то и другое – и он ваш». «Я служу огромному числу людей на нашей планете. Я представляю большинство – разве это не добродетель само по себе?»