Размещаю эту книгу в "антиутопиях" только с большой натяжкой. «Сила», это одна большая зеркалка на патриархальное угнетение. Согласно сюжету женщины открывают в себе способность производить электрические разряды, подобно скатам и электрическим угрям, что полностью переворачивает иерархию в обществе. Основным выводом из книги можно назвать тот, что пока именно сила будет аргументом к привилегированному положению, ничто не изменится к лучшему.Сразу бросается в глаза, что Наоми Алдерман разбирается в фем теории и, наверняка, является завсегдатайкой фем форумов и сообществ. Она много знает об угнетении в исторической перспективе и эта осведомленность дарит роману самые сильные его стороны. Здесь можно увидеть множество удачных зеркалок (сцен, где в привычной нам ситуации герои меняются местами, что позволяет сделать факт дискриминации необычным и, благодаря этому, более видимым, рельефным).К примеру, в одной из сцен мужчина узнает об убийствах с помощью электричества и высказывает подозрение – не является ли кто-то из коллег обладательницей силы.– Мы же не знаем – вдруг вот в этой комнате кто-то так умеет?– Мы, Дэниэл, знаем, что так не умеешь ты.Над этим смеются. Тут целая комната тревожных людей, а смех дает разрядку. Дэниэл расстроен. Думает, смеются над ним.– Ну еще бы, Дэниэл, я могу взять и шибануть тебя сию секунду... – Она взмахивает руками, топыря пальцы. – Пфффзззт.– По-моему, это не смешно, Марго.Но остальные за столом уже опять смеются.Очевидно, Дениэл испытывает страх и тревогу за свою безопасность, тогда как женщины в комнате рассуждают: «Я же не собираюсь ему вредить. Чего это он разволновался?». Не чувствуя опасности, они позволяют себе относиться к тревоге коллеги поверхностно, подшучивать над ней. По сути женщины обесценивают чужой страх и опыт, считая, что Дениэл волнуется по пустякам и уж тем более не должен накладывать свои подозрения на них, несомненно, не способных навредить ему женщин-коллег (хотя, как мы видим потом, нежелание вредить весьма ситуативно). Иначе говоря, перед нами типичный пример «шутки», смешной для доминирующей группы, но грустной, приуменьшающей реальные проблемы и унизительной для дискриминируемой.Подобных примеров в книге множество. Авторка хорошо показывает, как и почему в новом мире мужчины быстро становятся более тихими, осторожными, заискивающими и дипломатичными, а внимание, власть и симпатии перетекают к женщинам. В общем, этот аспект романа можно записать в однозначные достоинства, хотя и здесь у меня найдется пара замечаний:1. Авторка рассматривает события, делая аспект силы едва ли не единственным доминирующим. То есть, картина заметно упрощена;2. Алдерман показывает такой себе «патриархат наоборот». В ее книге женское общество не создает своих, новых ценностей, оно просто копирует многовековые мужские. Однако, мы знаем, что в мировой истории общества с женским управлением не были столь же дискриминирующими, но более близкими к тому, что сегодня рассматривается как эгалитарность. Потому, показать все преступления патрирхата только в исполнении женщин - не самое интересное, что можно было придумать разрабатывая иерархический перевертыш.Окей, оставим идеологическую часть романа в покое и оценим другие его качества – персонажей, сюжет, язык. Увы, недостатков здесь больше.Сравнивать «Силу» с романом Маргарет Этвуд «Рассказ служанки» можно только с очень большой натяжкой. Два произведения на тему гендера, обе антиутопии. Вот собственно и все. Процитирую один отзыв: ««Рассказ Служанки» – это личная, почти клаустрофобная медитация на тему жизни в тоталитарном обществе и женских прав с довольно второстепенным сюжетом. «Сила» – это остросюжетный (политический, наверно?) триллер про природу власти и женские права с достойным Роланда Эммерих количеством главных героев и сюжетных линий».В книге много политики, но вся она на уровне фильмов о Джеймсе Бонде. Двадцатилетний, никому не известный мальчишка, может внезапно стать корреспондентом CNN, три дамы, накачавшись наркотиками, вырубить электричество на всем Манхэттене, а оставшиеся после развала СССР ядерные боеголовки просто где-то завалялись.Что до описания не американцев/англичан, то здесь Алдерман можно поставить в вину ее доминирующее положение и сказать «check your privilege» ибо авторка, будучи представительницей «первого мира» позволяет себе почти ничего не знать о государствах и людях, о которых пишет.К примеру, значительная часть событий романа происходит в Молдове, однако ни у президента Молдовы, Виктора Москалева, ни его жены Татьяны имена не молдавские. Почему-то Алдерман решила не давать молдавским правителям имена с местным колоритом – Мирча Снегур, Михай Гимпу, Мариан Лупу. Лично у меня это вызывает грустные мысли о неразличимости для западной Европы и Америки восточноевропейских стран. Все они кажутся какими-то разновидностями России.Еще хуже то, что Молдова описана как восточноевропейское Сомали, лидерка которого восседает на золотых креслах, заводит рабов, дает расточительно пышные обеды и встречает дипломатических гостей в золотых платьях и шубе. Такое себе первобытное представление о власти. При этом ни сенатора, ни президента США она подобным образом не изображает.Благо авторка потрудилась узнать, что в Молдове есть замки, президентский дворец и там делают вино, но в целом описание страны походит на Афганистан или регионы ближнего востока, где группы партизан стреляют и рыскают в горах. У меня, как жителя страны, соседствующей с Молдовой такое поверхностное описание и вольное обращение с чужой культурой вызывает отторжение. А то, что создавая книгу о колонизации и дискриминации Алдерман настолько наплевательски отнеслась к НЕ гендерным аспектам дискриминации, кажется если не лицемерием, то как минимум серьезной недоработкой.Поверхностность – это слово можно отнести ко всей книге в целом. Сюжет полон экшена, примитивных интриг, персонажи одномерны, их диалоги написаны жаргонным, подростковым языком. Если бы не обилие насилия и упор на идеологические вопросы, роман можно было бы отнести в разряд подростковых или юношеских, поставив оценку в 5,5 из 10. Однако, явная осведомленность Алдерман в вопросах феминизма и удачные попытки по-новому показать привычные вещи поднимают произведение куда выше.Итог: 7-7.3 из 10.5.5 за сюжет, героев, язык.7.5 за задумку и идеологическую сторону книги.

Ти не маєш права читати, писати і бігати вранці. Тобі не можна працювати, володіти якою-небудь річчю і прагнути чогось. Тобі заборонено любити. Бо ти – Служниця…У Республіці Гілеад повноцінні права мають лише Командори та їхні Дружини, у яких є право вибирати коханок для своїх чоловіків. Мета — народження дітей. До цього здатна тільки кожна сота жінка в Гілеаді. Їх, Служниць, збирають по всій країні, а потім вони проходять курс підготовки, аби бути гідними виносити дитя офіцера.Одна зі Служниць — Джун. Колись вона мала коханого чоловіка і доньку. А тепер сенс її життя — підкорятися законам Гілеаду… Проте Джун не така, як усі. Жінка розуміє, що відбувається, вона хоче втекти і ще здатна любити…

Феминистская антиуропия, завязанная на религии, репродукции и экологической катастрофе. Несколько жестче чем "Рассказ служанки", но по качеству во всем уступает ей. Если у Этвуд описано общество более или менее "цивилизованной" Америки, то у Фриснер это скорее идеология современного "Исламского государства". Впрочем, в реальной ИГИЛ и некоторых странах Африки пожалуй похуже, чем в самой чернушной фантастике.

Заслуженная номинация на Букеровскую премию. К сожалению, начало сильнее конца. При этом конец не плох, просто не дотягивает до высоко вздернутой планки первой половины. Фильм не стоит особого внимания. По сравнению с книгой он сильно упрощен и эмоционально беден.

Самая известная антиутопия на сегодня. Почему? Точно не из-за оригинальности фабулы. Книга следует довольно распространенному для антиутопий паттерну - есть человек, сомневающийся в справедливости строя, любовь, бунт, поражение. Здесь все стандартно.Однако... Оруэлл единственный, из прочитанных мной авторов антиутопий, довел описание своего мира до неимоверной проницательной четкости. Сегодня в разговор о политике часто вклиниваются его формулировки. "Война - это мир, свобода - это рабство, незнание - сила" - эта, и ей подобные фразы бьют как лозунги, кристально выражая самообман, которым пользуются люди и который делает возможным диктатуру или тоталитарное государство. Язык и понятия, которыми мы осмысливаем сегодняшнюю гибридную реальность и войну (особенно на первых порах, когда для происходящего еще не было нужных слов) во многом сформулированы именно Оруэллом. Он сделал это максимально кратко и проницательно. Не удивительно, что руки так и тянутся к его выражениям. Также, возможно, причина в том, что именно его вариант мира оказался самым правдоподобным и близким к нынешней реальности. Не понадобились ни операции на мозгах ни компьютерный гипноз. Герои Оруэлла оперируют обыденными, но от этого не менее жуткими методами.

«1984».Своеобразный антипод великой антиутопии XX века – «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда «общество потребления» или доведенное до абсолюта «общество идеи»?По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее тотальной несвободы...«Скотный двор».Притча, полная юмора и сарказма. Может ли скромная ферма стать символом тоталитарного общества? Конечно, да. Но... каким увидят это общество его «граждане» – животные, обреченные на бойню?

451° по Фаренгейту – температура, при которой воспламеняется и горит бумага. Философская антиутопия Брэдбери рисует беспросветную картину развития постиндустриального общества: это мир будущего, в котором все письменные издания безжалостно уничтожаются специальным отрядом пожарных, а хранение книг преследуется по закону, интерактивное телевидение успешно служит всеобщему оболваниванию, карательная психиатрия решительно разбирается с редкими инакомыслящими, а на охоту за неисправимыми диссидентами выходит электрический пес... Роман, принесший своему творцу мировую известность.

Интересная попытка сделать антиутопию через "утопию". Хотя, как сказать - утопию? Можно ли считать утопией иллюзорное счастье людей, достигнутое путем упрощения человеческой природы и снижения интеллекта? Если да, то "Мы" и "1984" тоже могут быть названы "утопиями". Имено потому поражает значительное количество людей, которые искренне считают эту книгу чистой утопией. Видимо пренатальное лишение жизненного выбора, здоровья и умственных способностей многих не беспокоит если есть развлечения и сытая жизнь. А ведь именно в этом - лишении человека права на развитие, и есть антиутопичность данной книги.Известный роман, но произведения Оруэлла, Этвуд, Брэдбери и даже Кадзуо Исигуро производят куда более сильное впечатление чем "Дивный новый мир".

Известный роман, но слишком чуждый мне по атмосфере и концепции. На фоне Оруэла кажется слишком искусственным.

Сегодня, на фоне других социально-фантастических книг от известных авторов выглядит как неглубокий, забавный боевичок с парой интересных, но тривиально обыгранных идей. На МэриСьюшного героя можно ядерную бомбу сбросить, он все равно выживет.5 из 10Этот отзыв с Фанталаба вполне передает и мои впечателния:"Недавно, перечитав роман ещё раз, я увидел его простым набором широко распространённых штампов в первой части и безыскусным пересказом широко известных и популярных в годы Холодной войны мыслей о тоталитаризме, государственном контроле, промывании мозгов, пропаганде и т.п.Мир первой части это классический город из литературы жанра фэнтези, с его гильдией убийц, ареной на которой гладиаторы сражаются насмерть с дикими животными под крики толпы, множеством кровавых игр вроде заезженной во множестве произведений охоты всего населения города на кучку приговорённых, отсутствием наказания и даже поощрением убийств случайных людей на улицах, примитивной социальной системой и магией, которую в данном произведении представляют мутанты. Туда же идёт и пришитая на скорую руку любовная линия с очаровательной незнакомкой.Мир второй части списан с популярных в 20-м веке антиутопий и все якобы философские размышления автора это простой пересказ своими словами цитат из этих же антиутопий.При этом по стилю первая часть совершенно не совпадает со второй, это как будто склейка (Подчеркну от себя. Эта склейка она прям ну о-о-очень СКЛЕЙКА, в самом грубом смысле слова) двух разных недоработанных произведений для того чтобы получить из них нечто достаточно целостное для того чтобы его можно было опубликовать."