Роман, который лауреат Пулитцеровской премии Донна Тартт писала более 10 лет, – огромное эпическое полотно о силе искусства и о том, как оно – подчас совсем не так, как нам того хочется – способно перевернуть всю нашу жизнь. 13-летний Тео Декер чудом остался жив после взрыва, в котором погибла его мать. Брошенный отцом, без единой родной души на всем свете, он скитается по приемным домам и чужим семьям – от Нью-Йорка до Лас-Вегаса, – и его единственным утешением, которое, впрочем, чуть не приводит к его гибели, становится украденный им из музея шедевр голландского старого мастера.

Гонкуровская премия [Prix Goncourt] считается самой престижной литературной наградой Франции. В финансовом смысле она совсем не велика, всего-то десять евро, но слава и почёт несоизмеримы с этим символическим вознаграждением. Члены Гонкуровской академии, на особом ужине выбирающие лучшую книгу года тоже получают скромную плату — 60 франков в год, не более. Президентскую должность в этом жюри занимали Колетт и Эдмонда Шарль-Ру. На сегодняшний день в десятку академиков входят такие именитые писательницы, как Франсуаза Шандернагор и Поль Констан – то есть женщины в определённой степени в совете представлены (хотя на мой взгляд, недостаточно). При этом Гонкуровскую премию нередко критикуют за почти демонстративное не-замечание произведений женского авторства. Премия вручается с 1903 года, негодовали в году 2015 активистки группы La Barbe, а среди лауреатов всего десять женщин. La Barbe подготовили даже альтернативный перечень писательниц, не получивших Prix Goncourt: Рашильд, Колетт, Ирен Немировски, Франсуаза Саган, Кристиана Рошфор, Виолетта Ледюк, Альбертина Сарразин, Натали Саррот, Сильви Жермен и Амели Нотомб. Колетт для вас слишком горяча, Саррот чересчур холодна, и только Симона де Бовуар с «Мандаринами» стоит в списке, подобно алиби, — иронизировали активистки.Академики к критике прислушались, и в 2014 году премия досталась Лидии Сальвер за военно-исторический роман «Не плакать», а в 2016 — Лейле Слимани [Leïla Slimani] за триллер с нежным и ласковым названием Chanson douce, т.е. «Сладкая песнь». В русском переводе называется «Идеальная няня». Дочитав, вернее, домучив, эту гонкуроносную прозу, не могу и припомнить, было ли за последние лет пять, чтобы мне какая-то книга понравилась меньше.Итак, молодая женщина по имени Мириам родила двоих детей-погодков, Милу и Адама. Младшего она нарочно спланировала через год, чтобы подольше, цитирую, оставаться в уютном домашнем гнездышке. Тем временем свекровь и свёкор, много помогавшие ей Милой, к появлению Адама подустали от возни с малышами и зажили своей жизнью. Мириам ощущает, что перестаёт справляться, закисает, зарастает домашней пылью и теряет профессиональные навыки. Нужно искать няньку. Уроженки Магриба Мириам не годятся, хоть и сама из Магриба (как раз-таки поэтому, чтоб не было панибратства!). В хиджабах — не берём. Нелегалок тоже просим пройти мимо. И вот появляется она: коренная француженка с прекрасной речью, огромным опытом и, главное, с любовью к детям. Не жизнь, а масленица: вкусные ужины после рабочего дня, фрикасе, потофё, причёсанные и умытые ребятишки, чистая посуда, сказки о единорогах и рыцарях, роскошные дни рождения, образцовое, в общем, семейство. Это если вырвать первую страницу, потому что на первой странице Слимани подробно, натуралистично расскажет нам, как именно нянюшка Луиза убила обоих детей с особой жестокостью.Кто-то должен умереть. Кто-то должен умереть, чтобы мы были счастливы.Этот жуткий рефрен постоянно звучал в мозгу Луизы. Она твердила про себя фразы, которые придумала не сама и смысла которых до конца не понимала. Её сердце очерствело. За прожитые годы оно покрылось такой толстой ледяной коркой, что она почти не слышала его биения. Ничто на свете больше не могло ее растрогать. Она потеряла способность любить. Истратила всю отпущенную ей нежность. Ее руки омертвели.«Я буду за это наказана, – говорила она себе. – Я буду наказана за то, что не умею любить».Вы спросите, где же в этой картине отец семейства. Поль живёт своей жизнью, много и плодотворно трудится, его вовлечённость в фамильные заботы ограничивается кратким «не возражаю». То ему подгузники воняют, то у него безумные идеи молодости иссякли (а не пора ли, скоро сорок?). Замороченная требованиями мужа и свекрови, ненормированным рабочим днём и трудной клиентурой, отупевшая от недосыпа, Мириам, адвокатесса по уголовным, между прочим, делам, то и дело пропускает звоночки, которые уже превращаются в набатный колокол.К сожалению, феминистические нотки «Идеальной няни» этой нехитрой гаммой и исчерпываются. Омерзительное убийство остаётся вещью в себе. Мотивы безумной мамушки не обсуждаются, её внутренняя жизнь не раскрыта, как, впрочем, и внутренняя жизнь остальных персонажей. Все, будто марионетки, выполняют заведённую социальную роль, в которой и замариновались, как экспонаты кунсткамеры в медицинском спирту. Луизы сравнивают с солдатом, с животным, с побитой собакой, она чувствует, что сходит с ума... Но как конкретно она это чувствует? Была ли вообще она в своём уме когда-либо, эта добропорядочная буржуазка, всю жизнь проработавшая «по уходу» за стариками и младенцами?Когда тёзку героини, Луизу Вудворд, судили в США за убийство восьмимесячного подопечного, адвокат нашёл потрясающий аргумент в её защиту: дескать, если мать желала, чтобы её дети были в безопасности, она должна была оставаться дома. Хвалебная критическая статья предупреждает: А вы хорошо знаете тех, кто на вас и ваших детей работает: бонну, воспитательницу, медсестру? Вы можете за их адекватность поручиться? На это так и тянет ответить: да я за свою-то адекватность не поручусь на сто процентов. От меня-то, ещё неизвестно, не придётся ли родных и близких спасать. Психоз страшен! Если причина преступления — психоз, то все попытки затронуть социальную тематику бессмысленны. Психоз может нагрянуть в любой момент к кому угодно, не только к служанке или к сиделке, но и к родной матери, к дочери, к сестре. Есть люди, более предрасположенные, есть менее предрасположенные, но полной гарантии не даст никто. Если же причина преступления в эксплуатации, то почему убийцами не стали остальные няни, на которых ездят ещё и похуже: у одной хозяйка заливает за воротник, вторая выживает в семейке сквалыг, третья... Сама Слимани считает, что «идеальная няня» пошла на убийство от отчаяния. Ведь у неё нет поддержки общины, которую имеют иммигрантки, она не говорит на их языке, она отщепенка и для класса хозяев, и для класса слуг. Но ведь Луиза на своей земле, говорит на родном языке! На изгойку она не тянет, как её ни рассматривай.Предыдущий пост о романе: https://fem-books.livejournal.com/1265341.htmlИздательство «Синдбад» анонсировало на 2019 год выход первого романа Лейлы Слимани, «В саду у людоеда» [Dans le jardin de l'ogre, 2014] в русском переводе. Невзирая на неудачу с «Идеальной няней», аннотацией «Сада» я заинтригована: написан роман по следам процесса Доминика Стросс-Кана, и в центре сюжета женщина, страдающая сексуальной зависимостью. Читавших прошу откликнуться, уж очень любопытно, как эти два явления, громкое дело о харассменте и сексуальная зависимость, объединены.